Однако вернемся к Таврину. Из германских документов следует, что он перешел фронт на участке 251-й дивизии вермахта. Циркуляр штаба ХХVII армейского корпуса лаконично повествует о некоторых любопытных подробностях, ранее никогда и нигде не оглашавшихся:
«Старший лейтенант, командир 2-й пулеметной роты 1196 сп 30.5.42 перебежал к ЮВ от Нелюбино.
Имя: Таврин Петро Иванович
Возраст: 32 года
Украинец, женат
гражданская профессия: геолог
<…>
Причину перехода старший лейтенант Таврин сообщил следующую: его отец в 1917 г. был офицером царской армии и был расстрелян большевиками. Он как интеллектуальный украинец уже свыше 6 лет считался неблагонадежным. Находился под надзором НКВД. Именно по этой причине его до сего дня не подпускали к передовой. Он был офицером в административной части дивизии, в складе снабжения продовольствием, топливом и обмундированием к СВ от станции Щербово на железной дороге Торжок — Кувшиново. Но из-за нехватки офицеров он получил предписание о направлении на фронт.
<…>
Недовольство политикой руководства страны и кровопролитием ради интересов большевистских главарей, а также плохое питание и некачественное снабжение — такие другие причины назвал старший лейтенант для своего перехода. Он намерен бороться против Советского Союза на нашей стороне».
Документ поистине любопытен уже в этой части. Обратим внимание: фамилия Шило не фигурирует нигде, соответственно не указывается и версия о страхе перед разоблачением со стороны Особого отдела. Зато озвучивается не слишком распространенная мотивация перехода: интеллектуальный украинец. Даже свое имя он называет в украинизированном варианте: не Петр, а Петро. Нигде в советских материалах следственного дела это не фигурировало, зато практически во всех сводках 1ц разного уровня ряда дивизий, двух армейских корпусов и полевой армии Таврин, иногда без конкретизации фамилии, фигурировал как «старший лейтенант — украинец». Попутно отметим его ложь о переходе линии фронта уже в первый день после прибытия на передний край, неверное указание должности и акцентирование исключительно идеологических мотивов своего поступка.
Любому контрразведчику известно, что перебежчики бывают как подлинными, так и мнимыми, то есть заброшенными агентами противника, прикрывающимися легендой перебежчика. Как мы помним, в отношении Таврина существуют серьезные сомнения, дающие определенные основания для отнесения его ко второй категории. Немецкие документы позволяют сделать некоторые выводы относительно верности или ошибочности такой версии. Для этого следует внимательно рассмотреть все, сообщенное перебежчиком на допросах в подразделениях 1ц различного уровня, и сопоставить это с реальным положением вещей.
Вначале посмотрим, что сообщил Таврин о частях и соединениях Красной Армии. 30 мая немцы подытожили изложенное им в разведсводке. Отметим странную, совершенно необъяснимую информированность простого ротного командира о событиях, происходящих в шести стрелковых дивизиях, двух стрелковых и трех танковых бригадах и нескольких артиллерийских полках, что странно уже само по себе. В нашем расследовании мы имеем возможность оценить достоверность показаний и на основании этого составить определенное мнение о данном этапе истории Таврина. При рассмотрении будем обращать внимание на информацию, выходящую за пределы даже не дивизии, а 30-й армии (с огромным допущением относительно возможностей ротного командира пребывать в курсе общеармейских событий). Высказывания Таврина изложены в соответствии с двумя документам ХХVII АК, результаты сведены в табличную форму:
Далее по той же схеме рассмотрим другое информационное сообщение отдела 1ц XXVII АК от 4 июня 1942 года, излагающее полученные 1–4 июня в ходе допроса Таврина данные.
Помимо перечисленного, Таврин сообщил еще немало ошибочной или просто ложной информации, в частности о реактивной артиллерии Красной Армии. Например, он утверждал о существовании реактивных установок неизвестных калибров 45 и 120 мм, путал их дальность, ошибался в тактике применения, но как раз это вполне объяснимо высокой секретностью данного боевого средства.
В ходе допроса в разведотделе 9-й полевой армии Таврин сообщил и ряд других абсолютно не соответствующих действительности данных. Так, например, он утверждал, что «у нашего 1196-го полка задача взять подкоовообразный лес к юго-западу от Нелюбино, Тяплово, Кошкино и Халгино». Между тем все обстояло как раз наоборот. Командование дивизии вывело полк во второй эшелон (за 1198 сп) и не планировало для него никаких активных действий. Боевой приказ № 21 штаба 359-й сд от 30 мая 1942 года гласил:
«1196 сп во втором эшелоне дивизии занять и оборонять участок: р. Волга, /иск/ РАТОВО, /иск/ МОРЖЕВО, /РОП № 8, 9, 10, 11, 14, 15, 16/. Одной ротой занять и оборонять РОП № 7 — КРУИТИКИ — ПАЙКОВО. Подготовиться к отражению контратак противника в направлении ГУСЕВО — ВОРОБЬЕВО, СОЛОМИНО — ЛЕБЗИНО, ПОГОРЕЛКИ — КЛЕПЕНИНО, МТС — БАХМУТОВО. Продолжать совершенствовать участок обороны, создав прочную непроницаемую систему противопехотного и противотанкового огня».